А вот этот дневник я читала раньше. Но потеряла. И нашла в друзьях the-immortal-one.
www.diary.ru/~thelonelystranger/
Мне там не так уж многое близко. Я даже не подписывалась на него раньше. Потому и потеряла. Но. Совершенно невероятные истории о дорогах... Как мир, наш мир, где сочиняются такие истории может быть настолько грязен?
Вот, всего несколько из любимых:
Последняя искраЯ пришла в тот мир, чтоб ужаснуться. Его красота и совершенство, его стройность и логичность - цельность изысканного сотворенного мира - были чудовищны.
И во всем было Ее лицо.
Я не знала, кто Она. Память мира сказала, что Она была - демоном. Ее стихия была - огонь, и потому Она казалась мне близкой. Но это все, что поведал мне мир, потому что мир молчал о многом, он был не до конца жив, и он не знал, как хотеть жизни.
А Ее лицо - черты его, пропорции его, суть Ее личности, жесты, взгляд - горные кряжи, барханы пустынь, пена на поверхности океана. Улицы пустых, прекрасных, изысканных городов.
Это был самый чистый памятник любви, который я видела, и самый бессмысленный.
И когда я дошла до Города, столицы, венчавшей полюс мира, я увидела Ее.
Нет, Она не была демоном, не совсем - демоном, хотя мне было проще понять именно так. Она могла бы быть мне сестрой или подругой. Она была - дитя звезды, протуберанец, рванувший в Космос, одна из тех чистых и простых сущностей, которые радуют взгляды умеющих видеть и чувствовать. Она была кометой, несущей в себе частицу сердца той звезды, породившей Ее. Я знала о таких существах, и дружила с ними, насколько они могли дарить дружбу, еще более беспечные, еще более легкие, чем мы.
Она - вернее, алмазная, наполненная светом, скульптура, изображавшая Ее, венчала высочайшую башню, филигранную и бесконечно сложную.
Но где же сама Она?
Я видела талант создателя этой планеты, но где он?
На долгий час я застыла перед скульптурой, изображающей коленопреклонного старика у подножия башни, увенчанной Ее сиянием. Статуя, сделанная из грубого песчаника, из сероватого камня, разительно отличалась от бесконечно сложных и бесконечно же прекрасных структур планеты.
Я прикоснулась к глазам статуи, выполненной в истинный размер существа, которого она изображала. И поняла - это был он.
Мне захотелось бежать, потому что он был жив, жив, как его любовь к неведомой дочери звезды, жив - и мертв так же, как мертва она. Мне захотелось бежать, но я осталась, потому что...
Что сделал бы ты, приятель? Оживил бы его? Бросил бы тут одно из своих добытых в бездне миров семян? Привел бы сюда живые души? Или впал в святую ярость всегда-знающего-как-правильно, и расколол бы этот мир напополам? Я не знаю, что сделал бы ты.
Я не пробудила творца, хотя наверняка была способна на это. Правду говоря, я просто боялась сделать это. Кто знает, не увидел бы во мне заключивший себя в камень бог отражение своей возлюбленной?
Что тут произошло?
Я почти знала это. Знала, как невинное и чистое дитя звезды мчало через просторы галактики со скоростью луча, отправившего Ее в путь, и как отразилось от усталых глаз старого бога. Знала, как он полюбил Ее и подарил Ей облик, который очаровал Ее. Знала, как Она танцевала по просторам его планеты, сотворенной для отдыха гладкой и пустой гробницы его бессмертия. А потом я знала, что он стал создавать для Нее красоту. Как черпал вдохновение в Ее глазах - и растил хрустальные деревья, похожие на Ее тонкие руки. Как вплетал Ее волосы в морские волны. Как лепил Ее черты в золотых барханах пустынь. Как видел Ее глаза в чистых озерах. Как поднимал горы над равнинами, чтоб горы рисовали Ее облик. Облик, созданный им же для Ее духа, такой, каким он мог понять этот дух.
Наверное, сначала это забавляло Ее. Наверное, сначала Она, безымянная, не знала даже, для чего есть странное - его любовь.
А потом... потом Ее становилось все меньше и меньше. Может быть, его любовь была слишком чужда для Нее, ветреной и лучезарной, а может быть - Она хотела, чтоб он был таким же, как она. Эти двое не могли быть рядом, но были - ради чего-то, мне неясного.
И однажды Она исчезла. Умерла? Не знаю. Вряд ли смерть свойственна дыханию звезды, летящему через миры. Скорее уж Она просто растворилась в его творении. А может, он сам пожелал так, пытаясь придать ее безумию хоть какой-то понятный ему порядок.
И понял, что не может без Нее. Что ищет ее черты в бесконечных отражениях своих зеркальных городов-игрушек. Он забыл, что даже Ее тело было создано им - для Нее. И тело стало целой планетой. Но Ее душа была слишком мала - или чересчур велика - для целой планеты. И творец не знал, что делать с пустым и мертвым миром, несущим Ее черты, но не ее дух. Он окаменел - от горя ли, или сознательно заключив себя в камень, грубый, некрасивый камень, чьи рубленые абрисы едва ли отражали его внутреннюю красоту.
Я стояла на вершине башни, вглядываясь в алмазную статую дочери звезды. Ее тонкие пальцы тянулись к звездам, Ее ясные глаза плакали, Ее губы шептали чьи-то имена, Ее легкие ноги замерли в полушаге. Такая невероятно прекрасная, что я сама себе показалась тяжелой и древней, как время, и такой же бессмысленной.
Тряхнула головой, отогнав ненужные мысли.
У планеты не было солнца, и она полнилась своим светом - так пожелал творец. А внутри планеты билась маленькая искра огня. Я спустилась с башни, и уснула на берегу океана, чтоб услышать звезды, до которых было слишком далеко. Среди них пела та, которая отправила в космос своих детей. И я могла найти ее.
Это был долгий сон - беседы со звездами отнимают время.
А потом планета двигалась, медленно и неуклонно, влекомая звездными ветрами к ближайшей галактике.
Я покинула ее за миг до того, как она рухнула в алое чрево звезды, откуда вышла та маленькая, спящая в глубине планеты, искра. За миг до того, как проснулся творец, чтоб навсегда соединиться со своей любимой, оживающей под раскаленным дыханием матери.
Хотя, возможно, последнее мне просто приснилось. Я всегда любила счастливые судьбы.
Хлеб дорогиЕго можно испечь самому. Это может быть и подаренный хлеб...
Это хлеб, разломанный напополам с попутчиком, разделенный по-братски, отданный. Он может быть испечен в любом из миров - и нести часть памяти этого мира.
Плоть мира - каждый кусок мирской пищи, проглоченный в мире - это плоть мира, которая замещает, дополняет, наполняет. Плоть растений, выросших под небом, плоть корнеплодов и плоть мягкой глины, плоть камней и плоть животных, бегающих по камням - все несет в себе отпечаток мира.
Что ты ешь и для чего? Для плоти своей - замещая ее, легкую, перекати-поле, или для души. Для познания или для удержания себя на земле? Каждый кусок пищи дает тебе что-то - силу дышать, силу идти, силу летать. Старая мысль, что ты - это то, что ты ешь, верно?
Плоды Вековечного Леса сладки и мягки, и семена их - прорастают в мирах с радостью. Такие дерева не всегда приживаются, и нередко их уничтожают в самом начале, или же они просто становятся частью того мира, в котором проросли - и только иногда в тени их открываются двери...
А на Дороге надо есть хлеб. Иначе - станешь слишком легким, и любой ветер унесет тебя куда-то. Угости таким хлебом уставшего странника, уснувшего в любом из миров - и он найдет в себе силы продолжить путь и выйти на Дорогу.
Еще на Дороге бъют ключи. Иногда они - есть и в мирах, эти дорожные ключи, и вода, выпитая из такого ключа - сама по себе - двери. Найди эту воду в своем мире, и пусть она наполнит тебя дорожными историями.
Сторож БолотБолота - туманный участок Междумирья, наполненный сумрачными снами Миров и их творцов, отбросами и черновиками, тем, что еще живет, и что очень хочет быть, хоть как-то, но быть.
На Болота можно попасть с любых болот любого Мира.
Попав на Болота - не растеряйся, а то потеряешься за минуту. Оглянуться не успеешь, шаг от тропы сделаешь - а позади уже на мили и мили протянулись топи, шаткие кочки и мглистыеы лощины. Найди тропу - и не сходи с нее, доверься чутью. Болота любят храбрых, Болота боятся смелых, Болота оступят перед настойчивыми.
Они раскрывают свои тайны тем, кто ищет. Но не верь музыке и огням. Не все огни на Болотах - выведут и спасут.
Ищи Сторожа.
Сторож Болот - он не злой, но серьезный. Харон без лодки, Отшелькик с посохом и с фонарем, Бессмертный, один из обликов Междумирья. Фонарь его - живой свет, вовсе не мертвенные огоньки над Болотами. Он похож на звезду - яркий, ясный. Увидишь такой в тумане - иди, не бойся. Если судьба тебе - быть заблудшей душой, пойдешь в услужении Сторожу. Это, поверь, лучше, чем блуждать, теряя память, среди мглы Болота. Служить Сторожу - это танцевать над топями в виде болотных огоньков. Конечно, они могут кого и в топи заманить - но тут уже сноровка нужна, отличить огоньки, которые Сторожу служат, от огоньков, которые другим духам Болота помогают. А последних там много - марева разные, голодные тени, мертвые девы и живые деревья. Болота - мрачное место.
Болотные огоньки Сторожа - ярче и чище, они прыгают и мерцают, смеются и переливаются. А болотные огоньки духов - мертвенно-зеленые, или серые, или бледно-желтые. Они кружатся медленно, неуловимо, исчезают тут, появляются там. Не обманись.
Сторож - высокий седой старик, в плаще с капюшоном, сотканном из морока Болот. У него длинный посох, с крючком на конце - души из Болота вытаскивать, отогревать, высушивать - и решать потом, уйдут ли своей дорогой, или останутся на пару-тройку столетий помогать, других заблудших искать, топкие огоньки гонять да болотных дев слепить.
Сторож живет в сторожке-избушке посреди Болот, там вокруг светятся гнилушки и грибы, там всегда светлее на порядок, чем вокруг. И он всегда оставляет фонарь над дверью - украсть его некому, а вдруг для кого станет путеводной звездой. Если выйдешь к сторожке, не бойся, стучи смело - не будет Сторожа, откроет кто из слуг. Слуг не бойся - они иногда чудесные, странные, на коряг похожие, или на болотных дев. Но если кто и есть на его острове, так значит он - не злой и не лукавый, а свой.
Слуге можешь дать хлеба или вина, или монету - пустит. Иногда и за доброе слово пустит - особенно исправившиеся болотны девы падкие на добрые слова. Но с такой девой глаз да глаз - зацелует, не отпустит. Влюбчивая. Лучше ей сразу скажи - невеста меня ждет, да имя назови - но не в коем случае не своей невесты или жены, но и не покойного кого. Если покойного назовешь - сниться потом будет. А если просто имя скажешь - так все хорошо, обманешь деву, она и отстанет. Не говори ей, что она тебе не люба - не обижай слуг Сторожа. Лучше подари ей бусы или платок, рада будет.
Сторож любит поговорить - скучно на Болотах. Расскажи ему о житье-бытье, напои вином да накорми хлебом дорожным, поделись своим серебром - ему оно ни к чему, но приятно ведь. И попроси вывести. Сам мало кого выведет - попросит слугу, тот покажет дорогу.
Сторож на любых Болотах тропы знает, да не на все выходит. Место ему - в Великих Болотах. И если уж вышел ты к его домику - знай, именно там ты и оказался. На Великих Болотах, вдалеке от всех миров, на окраине мироздания.
Сумрачно на Болотах, но совсем не так страшно, как кажется... Много тропинок нехоженных, много чудес сокрытых.
Без страха иди вперед, странник, и выйдешь из Болот. Не оглядывайся, не говори ни с кем, или же - пой, пой песню, чтоб заслушались и отпустили.
www.diary.ru/~thelonelystranger/
Мне там не так уж многое близко. Я даже не подписывалась на него раньше. Потому и потеряла. Но. Совершенно невероятные истории о дорогах... Как мир, наш мир, где сочиняются такие истории может быть настолько грязен?
Вот, всего несколько из любимых:
Последняя искраЯ пришла в тот мир, чтоб ужаснуться. Его красота и совершенство, его стройность и логичность - цельность изысканного сотворенного мира - были чудовищны.
И во всем было Ее лицо.
Я не знала, кто Она. Память мира сказала, что Она была - демоном. Ее стихия была - огонь, и потому Она казалась мне близкой. Но это все, что поведал мне мир, потому что мир молчал о многом, он был не до конца жив, и он не знал, как хотеть жизни.
А Ее лицо - черты его, пропорции его, суть Ее личности, жесты, взгляд - горные кряжи, барханы пустынь, пена на поверхности океана. Улицы пустых, прекрасных, изысканных городов.
Это был самый чистый памятник любви, который я видела, и самый бессмысленный.
И когда я дошла до Города, столицы, венчавшей полюс мира, я увидела Ее.
Нет, Она не была демоном, не совсем - демоном, хотя мне было проще понять именно так. Она могла бы быть мне сестрой или подругой. Она была - дитя звезды, протуберанец, рванувший в Космос, одна из тех чистых и простых сущностей, которые радуют взгляды умеющих видеть и чувствовать. Она была кометой, несущей в себе частицу сердца той звезды, породившей Ее. Я знала о таких существах, и дружила с ними, насколько они могли дарить дружбу, еще более беспечные, еще более легкие, чем мы.
Она - вернее, алмазная, наполненная светом, скульптура, изображавшая Ее, венчала высочайшую башню, филигранную и бесконечно сложную.
Но где же сама Она?
Я видела талант создателя этой планеты, но где он?
На долгий час я застыла перед скульптурой, изображающей коленопреклонного старика у подножия башни, увенчанной Ее сиянием. Статуя, сделанная из грубого песчаника, из сероватого камня, разительно отличалась от бесконечно сложных и бесконечно же прекрасных структур планеты.
Я прикоснулась к глазам статуи, выполненной в истинный размер существа, которого она изображала. И поняла - это был он.
Мне захотелось бежать, потому что он был жив, жив, как его любовь к неведомой дочери звезды, жив - и мертв так же, как мертва она. Мне захотелось бежать, но я осталась, потому что...
Что сделал бы ты, приятель? Оживил бы его? Бросил бы тут одно из своих добытых в бездне миров семян? Привел бы сюда живые души? Или впал в святую ярость всегда-знающего-как-правильно, и расколол бы этот мир напополам? Я не знаю, что сделал бы ты.
Я не пробудила творца, хотя наверняка была способна на это. Правду говоря, я просто боялась сделать это. Кто знает, не увидел бы во мне заключивший себя в камень бог отражение своей возлюбленной?
Что тут произошло?
Я почти знала это. Знала, как невинное и чистое дитя звезды мчало через просторы галактики со скоростью луча, отправившего Ее в путь, и как отразилось от усталых глаз старого бога. Знала, как он полюбил Ее и подарил Ей облик, который очаровал Ее. Знала, как Она танцевала по просторам его планеты, сотворенной для отдыха гладкой и пустой гробницы его бессмертия. А потом я знала, что он стал создавать для Нее красоту. Как черпал вдохновение в Ее глазах - и растил хрустальные деревья, похожие на Ее тонкие руки. Как вплетал Ее волосы в морские волны. Как лепил Ее черты в золотых барханах пустынь. Как видел Ее глаза в чистых озерах. Как поднимал горы над равнинами, чтоб горы рисовали Ее облик. Облик, созданный им же для Ее духа, такой, каким он мог понять этот дух.
Наверное, сначала это забавляло Ее. Наверное, сначала Она, безымянная, не знала даже, для чего есть странное - его любовь.
А потом... потом Ее становилось все меньше и меньше. Может быть, его любовь была слишком чужда для Нее, ветреной и лучезарной, а может быть - Она хотела, чтоб он был таким же, как она. Эти двое не могли быть рядом, но были - ради чего-то, мне неясного.
И однажды Она исчезла. Умерла? Не знаю. Вряд ли смерть свойственна дыханию звезды, летящему через миры. Скорее уж Она просто растворилась в его творении. А может, он сам пожелал так, пытаясь придать ее безумию хоть какой-то понятный ему порядок.
И понял, что не может без Нее. Что ищет ее черты в бесконечных отражениях своих зеркальных городов-игрушек. Он забыл, что даже Ее тело было создано им - для Нее. И тело стало целой планетой. Но Ее душа была слишком мала - или чересчур велика - для целой планеты. И творец не знал, что делать с пустым и мертвым миром, несущим Ее черты, но не ее дух. Он окаменел - от горя ли, или сознательно заключив себя в камень, грубый, некрасивый камень, чьи рубленые абрисы едва ли отражали его внутреннюю красоту.
Я стояла на вершине башни, вглядываясь в алмазную статую дочери звезды. Ее тонкие пальцы тянулись к звездам, Ее ясные глаза плакали, Ее губы шептали чьи-то имена, Ее легкие ноги замерли в полушаге. Такая невероятно прекрасная, что я сама себе показалась тяжелой и древней, как время, и такой же бессмысленной.
Тряхнула головой, отогнав ненужные мысли.
У планеты не было солнца, и она полнилась своим светом - так пожелал творец. А внутри планеты билась маленькая искра огня. Я спустилась с башни, и уснула на берегу океана, чтоб услышать звезды, до которых было слишком далеко. Среди них пела та, которая отправила в космос своих детей. И я могла найти ее.
Это был долгий сон - беседы со звездами отнимают время.
А потом планета двигалась, медленно и неуклонно, влекомая звездными ветрами к ближайшей галактике.
Я покинула ее за миг до того, как она рухнула в алое чрево звезды, откуда вышла та маленькая, спящая в глубине планеты, искра. За миг до того, как проснулся творец, чтоб навсегда соединиться со своей любимой, оживающей под раскаленным дыханием матери.
Хотя, возможно, последнее мне просто приснилось. Я всегда любила счастливые судьбы.
Хлеб дорогиЕго можно испечь самому. Это может быть и подаренный хлеб...
Это хлеб, разломанный напополам с попутчиком, разделенный по-братски, отданный. Он может быть испечен в любом из миров - и нести часть памяти этого мира.
Плоть мира - каждый кусок мирской пищи, проглоченный в мире - это плоть мира, которая замещает, дополняет, наполняет. Плоть растений, выросших под небом, плоть корнеплодов и плоть мягкой глины, плоть камней и плоть животных, бегающих по камням - все несет в себе отпечаток мира.
Что ты ешь и для чего? Для плоти своей - замещая ее, легкую, перекати-поле, или для души. Для познания или для удержания себя на земле? Каждый кусок пищи дает тебе что-то - силу дышать, силу идти, силу летать. Старая мысль, что ты - это то, что ты ешь, верно?
Плоды Вековечного Леса сладки и мягки, и семена их - прорастают в мирах с радостью. Такие дерева не всегда приживаются, и нередко их уничтожают в самом начале, или же они просто становятся частью того мира, в котором проросли - и только иногда в тени их открываются двери...
А на Дороге надо есть хлеб. Иначе - станешь слишком легким, и любой ветер унесет тебя куда-то. Угости таким хлебом уставшего странника, уснувшего в любом из миров - и он найдет в себе силы продолжить путь и выйти на Дорогу.
Еще на Дороге бъют ключи. Иногда они - есть и в мирах, эти дорожные ключи, и вода, выпитая из такого ключа - сама по себе - двери. Найди эту воду в своем мире, и пусть она наполнит тебя дорожными историями.
Сторож БолотБолота - туманный участок Междумирья, наполненный сумрачными снами Миров и их творцов, отбросами и черновиками, тем, что еще живет, и что очень хочет быть, хоть как-то, но быть.
На Болота можно попасть с любых болот любого Мира.
Попав на Болота - не растеряйся, а то потеряешься за минуту. Оглянуться не успеешь, шаг от тропы сделаешь - а позади уже на мили и мили протянулись топи, шаткие кочки и мглистыеы лощины. Найди тропу - и не сходи с нее, доверься чутью. Болота любят храбрых, Болота боятся смелых, Болота оступят перед настойчивыми.
Они раскрывают свои тайны тем, кто ищет. Но не верь музыке и огням. Не все огни на Болотах - выведут и спасут.
Ищи Сторожа.
Сторож Болот - он не злой, но серьезный. Харон без лодки, Отшелькик с посохом и с фонарем, Бессмертный, один из обликов Междумирья. Фонарь его - живой свет, вовсе не мертвенные огоньки над Болотами. Он похож на звезду - яркий, ясный. Увидишь такой в тумане - иди, не бойся. Если судьба тебе - быть заблудшей душой, пойдешь в услужении Сторожу. Это, поверь, лучше, чем блуждать, теряя память, среди мглы Болота. Служить Сторожу - это танцевать над топями в виде болотных огоньков. Конечно, они могут кого и в топи заманить - но тут уже сноровка нужна, отличить огоньки, которые Сторожу служат, от огоньков, которые другим духам Болота помогают. А последних там много - марева разные, голодные тени, мертвые девы и живые деревья. Болота - мрачное место.
Болотные огоньки Сторожа - ярче и чище, они прыгают и мерцают, смеются и переливаются. А болотные огоньки духов - мертвенно-зеленые, или серые, или бледно-желтые. Они кружатся медленно, неуловимо, исчезают тут, появляются там. Не обманись.
Сторож - высокий седой старик, в плаще с капюшоном, сотканном из морока Болот. У него длинный посох, с крючком на конце - души из Болота вытаскивать, отогревать, высушивать - и решать потом, уйдут ли своей дорогой, или останутся на пару-тройку столетий помогать, других заблудших искать, топкие огоньки гонять да болотных дев слепить.
Сторож живет в сторожке-избушке посреди Болот, там вокруг светятся гнилушки и грибы, там всегда светлее на порядок, чем вокруг. И он всегда оставляет фонарь над дверью - украсть его некому, а вдруг для кого станет путеводной звездой. Если выйдешь к сторожке, не бойся, стучи смело - не будет Сторожа, откроет кто из слуг. Слуг не бойся - они иногда чудесные, странные, на коряг похожие, или на болотных дев. Но если кто и есть на его острове, так значит он - не злой и не лукавый, а свой.
Слуге можешь дать хлеба или вина, или монету - пустит. Иногда и за доброе слово пустит - особенно исправившиеся болотны девы падкие на добрые слова. Но с такой девой глаз да глаз - зацелует, не отпустит. Влюбчивая. Лучше ей сразу скажи - невеста меня ждет, да имя назови - но не в коем случае не своей невесты или жены, но и не покойного кого. Если покойного назовешь - сниться потом будет. А если просто имя скажешь - так все хорошо, обманешь деву, она и отстанет. Не говори ей, что она тебе не люба - не обижай слуг Сторожа. Лучше подари ей бусы или платок, рада будет.
Сторож любит поговорить - скучно на Болотах. Расскажи ему о житье-бытье, напои вином да накорми хлебом дорожным, поделись своим серебром - ему оно ни к чему, но приятно ведь. И попроси вывести. Сам мало кого выведет - попросит слугу, тот покажет дорогу.
Сторож на любых Болотах тропы знает, да не на все выходит. Место ему - в Великих Болотах. И если уж вышел ты к его домику - знай, именно там ты и оказался. На Великих Болотах, вдалеке от всех миров, на окраине мироздания.
Сумрачно на Болотах, но совсем не так страшно, как кажется... Много тропинок нехоженных, много чудес сокрытых.
Без страха иди вперед, странник, и выйдешь из Болот. Не оглядывайся, не говори ни с кем, или же - пой, пой песню, чтоб заслушались и отпустили.
-
-
27.03.2012 в 18:07-
-
27.03.2012 в 18:45-
-
27.03.2012 в 18:50-
-
27.03.2012 в 18:51-
-
27.03.2012 в 19:00Я не была в числе ПЧ, просто заходила на дневник по сохраненной ссылке. И никогда не писала в комментариях.
-
-
27.03.2012 в 19:06Ясно. В любом случае право на инкогнито, тем более открытое при наличии этого никнейма, чту. Рада видеть!
-
-
27.03.2012 в 19:25У меня есть еще несколько занудных вопросов по идентификации. Мне кажется, у автора рассказов было другое имя, но дневник точно этот, мне запомнились некоторые бытовые записи. Оно поменялось, да? И что значит "местами я"? Под этим именем пишет несколько человек? Там истории о Дороге? Можно подписаться на этот дневник?
-
-
27.03.2012 в 19:30На счет знакомых тоже приятно, неожиданно находить читателей там, где не ждешь. Любому пишущему человеку это радостно. Считайте, что вы подняли мне настроение выше облачного неба и туч, а там - уже и солнышко...
Автор рассказов - я, но я очень много играю с именами и никнеймами. Была Gabrielle, ну и не скрываю это. Никнейм в сети поменять просто.
-
-
27.03.2012 в 19:46-
-
27.03.2012 в 22:26